Генералиссимус князь Суворов - Страница 94

Спустилась ночь; Суворов велел войскам отходит к Кинбурну. В это время раздались там выстрелы: турецкие Запорожцы, предполагая найти крепость без гарнизона, вздумали взять ее нечаянным нападением, но были отбиты. Бой был уже совсем кончен, когда прибыли еще 5 эскадронов со своего дальнего поста, по утреннему приказанию .

В конце дела Суворов был снова ранен, ружейною пулею в левую руку навылет. Он подъехал к берегу, есаул Кутейников омыл ему рану морскою водой и перевязал своим галстуком. Суворов очень страдал от ран и большой потери крови и хотя держался на ногах, но часто впадал в обморок, что продолжалось больше месяца .

Уцелевшие остатки турецкого десанта провели ночь в воде, за эстакадой. Так как эти люди были большею частью ранены, то ночь ухудшила их состояние и не более половины их потом поправилось. Рано утром прибыли к косе турецкие суда за живыми и мертвыми. Посыпались русские ядра и гранаты и много шлюпок потопили; пошло ко дну и одно транспортное судно, слишком нагрузившееся беглецами. Суда отошли, успев забрать живых и часть мертвых; первых было не больше 6 или 700; турецких трупов осталось на косе свыше 1500. Описывая генералу Текелли кинбурнское дело, Суворов сознавался, что следовало бы в ту же ночь забрать в плен или истребить остаток уцелевших Турок, но он не мог этого сделать вследствие истощения сил и беспрерывных обмороков: «Божиею милостью довольным быть надлежало».

Победа была решительная, но она могла быть еще полнее, если бы русская эскадра, стоявшая в Глубокой, приняла хоть под конец участие в деле. Сам Суворов в донесении Потемкину говорит, что если бы «флот, как баталия была, в ту же ночь показался, дешевая В была разделка». Но эскадра оставалась бездеятельным зрителем, исключая одной галеры лейтенанта Ломбарда, а между тем, вслед за кинбурнской победой, адмирал Мордвинов нашел возможным сделать попытку к сожжению турецкого флота. Попытка не удалась, и одна плавучая батарея попалась Туркам в руки; находившийся на ней в качестве охотника храбрец Ломбард хотел ее взорвать, но был удержан другими, и Турки взяли его со всеми прочими в плен .

Октября 2 происходило победное торжество. Войска Суворова выстроились на косе лицом к Очакову, отслушали молебен, произвели победные залпы; большая часть раненых была в строю. Очаковские Турки высыпали на берег, смотрели и слушали. Они уже не осмеливались беспокоить Кинбурн, впечатление понесенного поражения было слишком сильное. Долго после того морские волны выкидывали на окрестные берега турецкие трупы; в один день 28 октября их было выброшено на кинбурнскую косу до 70.

В память отражения Турок от Кинбурна, построили в крепости церковь Покрова Богородицы. На месте этой бывшей церкви, еще в 1855 году стоял столб с иконою покрова Богородицы, на которой внизу был изображен Суворов, приносящий на коленях благодарственную Богу молитву за дарованную победу, а под иконою значились современные стихи, очень не изящные .

Кинбурнское сражение отличалось особенным, необычным упорством Турок. «Какие молодцы, с такими я еще не дирался», писал Суворов Потемкину. В Очакове сидели отборные войска, и из них были назначены в десант лучшие. Всего высажено на кинбурнскую косу 5300 человек, перевезено обратно на другой день не больше 700, в плен попалось мало. Русских войск находилось в бою никак не более 3000 человек, а вернее, что на несколько сотен меньше. Из них показано убитых 138, да раненых 302; всего 440, считая с офицерами. Пронеслись однако слухи, что цифры реляции не верны и потеря наша гораздо значительнее. Такое сомнение в справедливости официальных сведений случается вообще часто, особенно при поражениях, когда подозревается желание — уменьшить тяжесть впечатления на общество и умерить происходящее оттого беспокойство. Хотя бы к средству этому прибегали в случаях редких, но публика расположена их обобщать и искать преднамеренного искажения истины там, где есть только ошибка, от которой уберечься иногда совсем невозможно, особенно на первых порах. В настоящем случае молва была справедлива; число убитых и раненых простиралось с нашей стороны до 1000, что сам Суворов подтверждает впоследствии, в письме к генералу Текелли. Но больше половины этого числа составляли весьма легко раненые, которые не покидали строя; цифра же тех, кои пострадали более или менее серьезно, сходилась с официально показанной. Вообще убитых, умерших от ран и искалеченных оказалось потом свыше 250 человек .

Из общего числа раненых (больше третьей доли сражавшихся) видно, до какой степени упорен был бой. Турецкий флот иногда принужден был прекращать свой огонь, до такой степени обе стороны в свалке перемешивались. Большая цифра раненых зависела между прочим и оттого, что Русским приходилось три раза вести атаку, вследствие позднего прибытия резервов, находившихся очень далеко от Кинбурна. Следовало послать за ними накануне, но Турки так ловко приступили к делу, что Суворов, подозревавший их намерение, убедился однако в нем только утром, в самый день сражения, и приказал притянуть резервы слишком поздно.

Не обошлось и без преступивших свой долг. Потемкин пишет Суворову: «прошу тебя для Бога, не щади оказавших себя недостойными»; может быть это служило ответом на письмо. где Суворов говорит: «не оставьте, батюшка, будущих рекомендованных, а грешников простите». Ход дела показывает, что главный «грех» произошел при первой атаке и заключался в её неудаче, причем Суворов чуть не остался один перед Турками. Кроме того, в одном из писем Суворова к управляющему канцеляриею Потемкина, Попову, читаем, что Рек надавал многим похвальные аттестаты несправедливо, что некоторых из этих лиц «следовало бы расстрелять», и что «потворство научит впредь шире заячьи каприоли делать». Но это были частные случаи, главное же обстоятельство, затруднившее победу, по позднейшему заявлению Суворова состояло в недостатке обучения войск. Суворов был так занят приготовлением своего района к войне по всем частям, что у него не достало времени собственно на войска, и это породило «беду под Кинбурном», как он свидетельствует в одном частном письме спустя шесть лет .