Генералиссимус князь Суворов - Страница 144

144

Суворов, следивший со вниманием за ходом французской революции и возникшими из нее войнами, написал принцу Кобургскому поздравительное письмо. Принц ответным письмом благодарит его за доброе слово; вспоминает общих знакомых; сообщает о разных новостях, о том, что Валансьен сдался после штурма внешних укреплений, «на манер храбрых Русских»; называет Суворова «профессором, вспомнившим своего ученика»; пишет, что ему, Кобургу, приходится поневоле только возиться с крепостями и что идея — двинуться на Париж, должна быть пока оставлена, «особенно потому, что херсонский губернатор не с нами» .

Благоприятный коалиции ход дел продолжался однако недолго, несмотря на то, что союзники имели огромный перевес над французской армией, почти дезорганизованной, и могли бы смело идти к Парижу. Предводительство их не отличалось нужными для такой решимости качествами, и принц Кобургский, думая сказать Суворову комплимент, высказал одну голую правду, сознавшись в недостатке того, что принес бы с собою «херсонский губернатор». В ноябре Кобург снял осаду Мобежа и отступил за Самбру, на зимние квартиры. На театре войны среднего и верхнего Рейна результат кампании был такой же, благодаря в особенности недостатку согласия и единодушие между Австрийцами и Пруссаками, да и на третьем театре войны, на границах Италии, успех Французов тоже закончил год.

Еще несчастнее для союзников был следующий 1794 год... Сначала дело шло не дурно, потом с переменным успехом, но окончание было неизменно не в их пользу. На нидерландском театре войны, главнокомандующий принц Кобургский проявлял все более свою неспособность; крепости, завоеванные прежде союзниками, опять перешли в руки Французов. и, осенью Австрийцы принуждены были уходить за Рейн. Герцог Йоркский не оказался ни более умелым, ни более счастливым, и в конце концов Голландия принуждена была заключить с Францией союз, приняв республиканский строй, с названием Батавской республики. На Рейне французы тоже одолели; Австрийцы с Пруссаками к осени отретировались, и во власти союзников остался на левом берегу реки один Майнц. Не более счастлива была коалиция и на итальянском театре войны.

Еще в 1792 году носились в Петербурге неясные слухи о предполагаемом вступлении России в активную против Франции коалицию; со времени же смерти Людовика XVII, они стали держаться упорнее. Находясь в Финляндии, Суворов имел еще возможность, по близости к Петербургу, следить за прихотливой молвой и проверять ее перепиской; но перебравшись в Херсон, он очутился в невыгодном положении. А дело как будто назревало. Он тревожился, волновался, забрасывал Хвостова, а отчасти и Турчанинова, письмами. Турчанинов, получив в 1793 году еще другое назначение, переписывался с ним меньше, чем прежде, а Хвостов поступал неумело, как и доныне, успокаивая своего дядю на одной странице и распаляя его вздорными слухами на другой. «Мое постижение, что часть сухопутных войск из Польши к Рейну, для сильного удара... Командира еще нет, но ни князь Репнин, ни граф И. Салтыков; сего глаголят в Москву. Болтовня — будто князь А. Прозоровский или князь Ю. Долгорукий, но пустое; там готов Игельстром. Стоголовая скотина (публика) вопит и о вас. Вам был курьер на счет мер, если Латуш прорвется в Черное море; стали говорить, что послали за вами сюда для Франции. Я опроверг, ибо может разглашение штукарное, а Царица не любит, чтобы угадывали её мысли... Вам и так хорошо, от добра добра не ищут, — Херсон не гарнизон; но в случае, лучше отнестись как к другу, к графу П. А. (Зубову): не скажут, что вы не хотели или там не досужно» .

Нетрудно понять, как раздражали Суворова слова, в роде «вам и так хорошо», если они приходили к нему в моменты недовольства. Тогда не успокаивали его и другие, более действительные утешения. Раз Хвостов сообщил ему, что Государыня выразилась про Кобурга, что «ученик Суворовский в подмастерья еще не годится», и что об этом трубит весь город. Суворов приписал тут же: «прекрасный панегирик;... я, по дару Измаила, во тьме сидящий Тучков» (высший начальник инженерной части). Переписка его полна выражениями неудовольствия на инженерную судьбу. «Я захребетный инженер и посему как в горячке»; «уже третий год в Тучковых»; «малые мои таланты зарыты»; «Бога ради избавьте меня от крепостей, лучше бы я грамоте не знал»; «известны мне многие придворные изгибы, коими ловят сома в вершу, но и там его благовидностью услаждают, а меня обратили в подрядчика». Под конец его одолела тоска; он пишет Хвостову коротко и сухо: «напомните Турчанинову, что я не инженер, а полевой солдат, не Тучков, а знают меня Суворовым и зовут Рымникским, а не Вобаном» .

Как обыкновенно бывает с характерами, подобными Суворовскому, недовольство плодило новые поводы к беспокойствам, а эти поводы в свою очередь питали и раздували недовольство. Одному генералу, занимавшему гражданскую должность, дали назначение в армию; у Суворова является опасение, не стал бы тот выше и не оттер бы от дела. Приняли из отставки другого, старшего; Суворов говорит, что «в состоянии переваривать только девятерых, а ныне понижен в десятые». Военная коллегия перестала называть его в своих указах «главнокомандующим», а просто писала чин и графство; является подозрение, — не предвещает ли это уменьшения власти, и всем ли, или ему одному. Прислали к нему на укомплектование рекрут меньше, чем в Польшу генералу Игельстрому; выводится заключение: «следственно я гарнизонный, а действующие они» .

Повторялось тоже самое, что было в Финляндии. Весною или в начале лета 1793 года он пишет Хвостову: «если продолжится с Французами, я волонтер на кампанию; говорю с зимы, у принца Кобурга и в иных частях: лучше обыкновенного вояжирования... В свое время приуготовляйте мне краткий отпуск в Петербург; о волонтерстве не открывайтесь, а сондируйте... Быть волонтером при дружеских армиях, по рангу моему неприличности нет, как таковыми бывают и владетельные особы, и ежели б можно было приобрести обычай или возможность — отбыть в текущее летнее время, как у Немцев будет огромная кампания, то бы я не дожидался и зимы». Так и случилось; дождаться до зимы у него не хватило терпения. Уже в приведенном письме он предупреждал Хвостова о необходимости занять денег, а в июне Курис пишет Хвостову о займе уже положительно и требует скорейшей присылки документов. т.е. копий с разных полученных Суворовым рескриптов и грамот. В том же месяце, Суворов шлет Государыне просьбу об увольнении его волонтером к союзным войскам, «по здешней тишине», на всю кампанию, с сохранением содержания, и о том же пишет графу Платону Зубову, поясняя, что давно без практики .

144